Зумеры ударились в монастыринг: лишь модный движ или путь к Богу?

Платон Беседин: путь зумеров к Богу индивидуален, как и у всех

Peter Seyfferth/imageBROKER.com
Фото: Peter Seyfferth/imageBROKER.com/Global Look Press

В моей последней на сегодня книге «Как исчезает дым», в повести «Человек, у которого было все», чиновник, отвечающий за так называемый Донбасский проект, попадает к священнику и вдруг понимает, что тот, поговорив с ним, оказывает эффект лучший, чем любой психолог или психотерапевт в мире. Внутри его, этого чиновника, даже зашевелились добрые порывы. Ненадолго, правда.

Видимо, у зумеров — преимущественно московских — внутри зашевелилось тоже, ведь устали они от праздности и захотели подлинного. Может быть, оно именно так. А возможно и другое: когда бесстыдно позируют на камеру, подражая и паясничая.

Так или иначе, оказалось, все чаще московские зумеры отправляются в монастыри. Там они соблюдают необходимые для святого места действия, там получают еду — и живут три-четыре недели.

По их заявлениям, это действует благотворно, исцеляюще. Жизнь в монастыре заменяет посещения психологов. Называется это совершенно отвратительным словом/термином — «монастыринг». И, по сути, иллюстрирует давно известную фразу: «Священник — это психолог для бедных».

Maksim Konstantinov
Фото: Maksim Konstantinov/Global Look Press

В этом случае речь не идет о малоимущих, но понятно, что жизнь в монастыре обходится зумерам дешевле, чем посещения людей, говорящих: «Время и пространство принадлежат вам».

Как к этому относиться? Полагаю, как и у всех, путь к Богу каждого зумера индивидуален. Ясно, что многие отправляются в монастырь, потому что это модно, прикольно.

Было бы иначе, эти люди не снимали бы на камеру и не выкладывали бы в социальные сети каждый свой шаг. А так: натаскал воды — расскажи подписчикам, совершил молитву — поведай. Это лишает происходящее и таинства, и святости. Но это все же не означает, что происходящее ничего общего не имеет с верой.

Как к этому относятся в самих монастырях? А разве у них есть выбор? Могут ли они отказать желающим? Да и, вероятно, в принципе неплохо, что люди со стороны изучают, а, может, где-то и приучаются к монастырской жизни.

Другой вопрос, чтобы эти модные ребята с гаджетами не развращали монастырских, не сбивали их с уклада. Это важно, потому что многие монастыри в России — последние форпосты православия.

Мода на подобные заезды началась три года назад. Потом, как известно, вышел сериал «Монастырь». Это тоже сыграло свою популяризаторскую роль.

Elena Mayorova
Фото: Elena Mayorova

Полагаю, запрос на подобные психологические разгрузки будет лишь нарастать. Ведь люди всегда искали утешения у Бога, в храмах. К сожалению, благодарить Господа приходят редко, а вот когда проблемы — тогда вспоминают.

Но в последние годы мы дошли до того «нормального безумия», что бежали за помощью куда угодно, но только не в церковь. Посещали ретриты, шаманов, и сейчас посещают, а о церкви забыли. Потом вспомнили.

Aleksey Smyshlyaev
Фото: Aleksey Smyshlyaev/Global Look Press

Можно, конечно, зубоскалить по этому поводу. Можно ерничать. Можно лишний раз повторить культовое от группы «Кирпичи»: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы оно не вешалось».

Эту фразу можно в принципе брать для текстов о монастыринге, квадробинге или чем-то еще. Однако даже если один человек из тех, кто поехал в монастырь разгрузиться или потому что это модно/прикольно, задумается о Боге, о Вере, о спасении, то это будет неплохо. Хотя большинство все же совсем о другом. К сожалению.

В заключение я хочу сказать одну простую и вместе с тем сложную мысль. Православие — это не о запретах и не о куличах на свободе. Православие — это о спасении, об отречении от мира и о внутренней свободе. Такой великой свободе, которую не дает в жизни, в миру ничто, ибо сказано: «Нельзя служить Богу и маммоне».

    Пока ничего не найдено

    Задизайнено в Студии Артемия Лебедева Информация о проекте