Амнистированные бойцы «Вагнера». Пять мнений о том, какой должна быть их свобода
Судья в отставке Комсолев: за амнистированными «вагнеровцами» необходим контроль
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyMy84LzExMTFfZ2lwNUpYVS5qcGc.webp?w=1920)
В рядах ЧВК «Вагнер» сражались набранные Евгением Пригожиным заключенные. Часть из них получили помилование и возвратились на свободу, не отсидев положенный срок полностью, — в том числе и осужденные по тяжким и особо тяжким статьям. Пригожина, который обещал их контролировать, больше нет. И вопрос о том, что в сложившихся обстоятельствах делать с вернувшимися из зоны СВО заключенными, остается пока открытым.
Далее — прямая речь опрошенных «360» экспертов.
Депутат Госдумы Михаил Шеремет: освободившиеся — такие же граждане, как и все
Освободившимися заключенными целенаправленно заниматься не надо. Это такие же граждане, как и все.
Они также могут в случае нарушения своих прав обратиться в государственные структуры, там обязаны их принять и обеспечить меры для восстановления справедливости.
Это наши люди. Наши герои, которые кровью отдали отдали долг Родине. Не нужно принимать специальные законы. Заниматься отдельной группой людей нет необходимости. Достаточно института власти, который способен обеспечить нормальные условия для жизни граждан.
Зампред комитета ГД по обороне Юрий Швыткин: закон един для всех
В соответствии с указом президента прошедшие спецоперацию заключенные подпадают под помилование. С них сняты судимости. Они такие же граждане, которые также ходят по улицам.
Но есть разные категории ребят: те, кто встали на путь исправления, и те, кто продолжили совершать хулиганские действия.
К ним должны применять такие же меры действующего законодательства: Уголовный кодекс, Уголовно-процессуальный кодекс, Кодекс об административных правонарушениях.
В случае нарушение закона [их] надо привлекать к ответственности, как и любого другого гражданина.
Однако в подавляющем числе случаев, с которыми я сталкивался, ребята приходили награжденные орденами и медалями.
Я скажу, что положительная динамика видна: человек встал на путь исправления. Какой именно фактор повлиял, не так важно. Человек вернулся к семье.
Генерал-майор ФСБ в запасе экс-разведчик Александр Михайлов: каждый кует свою судьбу сам
Когда человек хочет адаптироваться, он будет адаптироваться. Нам надо исходить из того, что каждый — кузнец своей судьбы. Человек, которого помиловали, начинает жизнь с чистого листа. Я думаю, что 90% будет зависеть от него лично.
Такая история была и в период Великой Отечественной войны, когда заключенные вернулись с фронта на свободу. Кто-то адаптировался. Все зависело от человека.
И Пригожин, и его друзья и соратники не могут постоянно быть няньками у людей, которые прошли через тяжелые испытания и, естественно, пытаются вернуться к нормальной жизни.
У государства есть много соответствующих структур, которые могут взять на себя обязательства помощи по трудоустройству человека. Но здесь важно желание самого освобожденного к адаптации. Если его нет, то помочь такому человеку никто не сможет.
Пригожин, имея свой административный ресурс, мог как-то повлиять, кому-то позвонить, но опять-таки насколько часто к нему могли обращаться люди?
Поэтому у нас много структур, которые должны этим заниматься. Но и мы должны понимать, что люди, которые пришли с фронта, вне зависимости от того, были они заключенными или нет, имеют посттравматический синдром.
Это реальность. Мы ничего не можем сделать. Человек, который оказался в таком положении, может выйти из него только сам.
Правозащитник и судья в отставке Владимир Комсолев: контроль сохранить нужно
Когда человек выходил на свободу, камнем преткновения всегда становилась его адаптация в обществе. За этим в рамках федерального закона следила ФСИН. Освобожденный вставал на учет и находился под контролем.
Поэтому не стоит забывать последние случаи. В Карелии человек вышел на свободу после боев, наводил ужас на деревню. В итоге шесть членов одной семьи этот амнистированный убил.
Людей, имеющих отношение к тяжким или особо тяжким преступлениям, изменить невозможно. Для этого государство их изолирует, а после освобождения ФСИН держит под контролем.
В случае с этим амнистированным получилось так, что сначала государство человека изолировало за преступления, а потом возвысило.
Поэтому они герои, с одной стороны, и все забыли про их прошлое за то, что они нас защищали. Но вместе с этим возникла такая коллизия: законодательство в отношении освобожденных никак не поменялось.
Поэтому ФСИН необходимо за ними наблюдать. Иначе последствия станут страшными. Преступник всегда останется преступником. Система его не меняет. Поэтому со стороны государства контроль должен оставаться.
Вице-президент подразделения Международного комитета защиты прав человека Иван Мельников: есть риск рецидивов
У помилованных нет обязанности нахождения на учете после освобождения. Но, по-хорошему, следить за такими людьми нужно. Большое количество заключенных заключило контракты с частной военной компанией «Вагнер», и после освобождения они обрели статус несудимых, а их права полностью восстановили.
Нужно законодательно прописать возможность наблюдения за ними точно так же, как это происходило с теми, кто вышел условно-досрочно. Иначе процент рецидива станет катастрофическим.
На сегодняшний день я не вижу, чтобы у нас занимались адаптацией бывших заключенных, чтобы с ними работали психологи, соответствующие службы для их устройства и социализации.
Порядка 60−70% людей после освобождения возвращаются в места лишения свободы. Это страшные цифры.
Тем более что с этими людьми никто в колониях не работает. У нас появился закон апробации, который министерство юстиции сейчас активно пытается внедрить. Но пока будут какие-то подвижки, а особенно учитывая закрытость системы ФСИН, нам нужно несколько десятилетий, если ничего не поменять радикально.
Особое опасение вызывает, что эти люди получают дополнительную боевую подготовку. У них есть доступ к оружию и возможность это оружие из зоны СВО вывезти. Должен быть контроль, должно быть правильное отношение. Людей надо социализировать.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS9waG90by0yMDI0LTExLTIzLTEyLTAwLTA1LmpwZw.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS9pbWctNzMwOC5qcGc.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8wMTExLmpwZw.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS9waG90by0yMDIzLTA4LTEwLTEzLTIyLTU0LmpwZw.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS83ZzlhOTAzMC5qcGc.webp?w=1920)
:focal(0.46:0.54):format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS9yaWEtODQ0NzEyOGxyLTEuanBn.webp?w=1920)