Самый долгожданный альбом века: The Cure для конца света
Писатель Беседин назвал новый альбом группы The Cure «очень тягучим»
:focal(0.38:0.39):format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDE2MTExMS1nYWYtdTU1LTE5NzguanBn.webp?w=1920)
Злые языки уверяли, что конец света неизбежен — и только одно может предотвратить его, спасти всех нас. Группа, чьи песни вполне могут считаться саундтреком апокалипсиса, должна записать свой новый альбом. Группа эта называется The Cure — и ее лидер Роберт Смит слишком долго обещал сделать пластинку. Беда в том, что его вполне можно было назвать одним из главных лжецов рок-музыки. Как такому поверишь? Но верят. Причина проста: The Cure — одна из самых влиятельных групп за всю историю рок-музыки.
В России, к слову, особенно. Именно из наследия Смита вырастают огромное количество русских рок-групп. Тут вам и «Кино», и «Алиса», и «Агата Кристи», а после — «Смысловые галлюцинации», например.
Как по мне, The Cure в принципе очень русская группа, экзистенциально русская. Поэтому она так популярна в России. И так понятна русским.
Да, эти хмурые ребята впитали лучшие традиции британского рок-наследия, но инспирированы они, несомненно, русской литературой. И еще Кафкой, Гессе, По, а в новой пластинке в первую очередь английской поэзией XIX века.
Да, да, новый альбом The Cure под названием Songs of a Lost World наконец-то вышел, так что конец света отменяется. Пусть мы и ждали так долго.
Впрочем, The Cure никогда никуда не торопились, сейчас особенно. Последняя их студийная пластинка под названием «4:13» была весьма хороша, а вот насчет новой сообщалось, что она записывалась еще в 2019 году, выйти должна была в 2022-м. Однако годы шли, ожидание затянулось. Они действовали не спеша.
Собственно, так они и начинают новую работу. Songs of a Lost World стартует с композиции Alone — и прежде чем мы услышим голос Роберта Смита, The Cure обрушат на нас монументальное музыкальное полотно.
Многие сразу же вспомнят великий альбом Disintegration 1989 года.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDIyMTExNy1nYWYtdTU1LTEwNzEuanBn.webp?w=1920)
Первое же, что произнесет Роберт Смит после 16-летнего ожидания, будет: «This is the end of every song that we sing». То есть: «Это конец каждой песни, которую мы поем». Вы оценили иронию, да?
Далее Роберт Смит добавляет: «Мы всегда были уверены, что никогда не изменимся». Это можно трактовать как верность собственным идеалам, но можно и как обреченность.
Songs of a Lost World содержит в себе восемь песен, а правильнее сказать — полотен, каждое из них длиною в жизнь, становящейся подготовкой к смерти. The Cure напоминают огромную траурную процессию, которая движется медленно, помпезно и невообразимо печально, но, вот в чем фокус, предельно величественно.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDE2MTExMS1nYWYtdTU1LTE5ODguanBn.webp?w=1920)
Вероятно, и мне это предстоит еще проверить, слушать это в электронном формате — довольно бесперспективно. Нужен классно записанный винил, требуется качественная аппаратура. Потому что вступление — чуть менее длинное, чем к Alone — ко второй песне And nothing is forever, вступление, в котором так монументально переплетаются фортепианные и синтезаторные партии, я слушал десяток раз. В относительно полной мере оно открылось мне лишь этой ночью.
Столько всего там запрятано! Я сейчас даже не о техническим решениях, сколько об эмоциональных начинках.
Новая пластинка The Cure очень тягучая, и есть соблазн посчитать ее однообразной. Но это обман и глупость, конечно. Ошибка. Дело в том, что Songs of a Lost World губит (если можно так считать в принципе) тщательность и продуманность исполнения.
Да, альбом звучит как бы на одной волне, в одном настроении, но музыканты достигли такого уровня мастерства, что показывают его в первую очередь в деталях — в страшный век быстрой еды, быстрого секса и быстрых мыслей в новую пластинку The Cure необходимо вслушаться!
Какая роскошь! И какая мука!
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDIyMTExMS16YWYtejE5LTIyOS5qcGc.webp?w=1920)
Не факт, что современный слушатель, застрявший где-то между Тайлер Свифт и Эдом Шираном, готов это делать.
Но если все же решитесь, то обещаю: получите колоссальное удовольствие. Пройдетесь по ночным карнизам, наблюдая самые бриллиантовые и преданные звезды на свете — пройдете и не сорветесь.
Так мало групп, которые умеют создавать атмосферу и погружать. The Cure всегда делали это едва ли не лучше других. Но тут, повторюсь, надо отречься от всего, освободиться — и слушать, слушать. В новом альбоме скрыта великая сила принятия того, что изменить уже невозможно.
Послушайте Warsong, где все, как открытая рана, ноет о насилии, причитание со временем превращается сначала в проповедь, а после в молитву.
«Это горький конец, ибо мы рождены для войны», — заключает Роберт Смит, но это не пораженчество ни в коем разе. Наоборот, какая-то чудовищная концентрация энергии для будущей борьбы, которая произойдет в душе человеческой.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDIyMTEwMS16ZWEtejE5LTAwMy5qcGc.webp?w=1920)
После этого звучит, отправляющая нас к времени альбома Wish, композиция Drone: Nodrone, неожиданно (особенно на фоне предыдущей унылости) яростная и одновременно бодрая. Какие-то скрипучие, блуждающие звуки соседствуют здесь с гитарными экспериментами, похожими на сливающиеся в любовном экстазе бензопилы — такие нежные и такие тревожные!
До этой песни я и Энтони Кидис даже не знали, что может существовать нечто вроде готического фанка.
Сам Роберт Смит вопрошает: «Это ли последний шанс на счастье?» Может быть, но ведь по итогу все замкнется, чтобы пленить безумием, которое мы называем жизнью.
Уже следующая шестиминутная I Can Never Say Goodbye, отправляющая нас в очищающую грусть, заставляет вспомнить, что нет ничего по-настоящему реального, кроме страданий. Однако и в них можно — и стоит — искать и находить спасение, прозрение.
Это такая медленная, очень размеренная прогулка по красивым и печальным местам той жизни, которую мы попытались назвать нашей жизнью.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDIyMTEwMS16ZWEtejE5LTAxNi5qcGc.webp?w=1920)
А как вам это панковско-блюзовое вступление в All I Ever Am? Как вам истерзанный, невротический бас Саймона Гэллопа в этом шедевре? И далее магический голос Роберта Смита, произносящий точно манифест: «That all I ever am Is somehow never quite all I am now» — «Это все, чем я когда-либо был. Почему-то я никогда не бываю таким, какой я есть сейчас».
Так выглядит мудрость, когда уж не надо, незачем, больше ничего никому доказывать. Ты просто есть. И тебе есть, что сказать. Да, в настоящем моменте трудно, но разве есть иной выход?
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8xOTg0MDQxMC1nYWYtdTM5LTA0Mi5qcGc.webp?w=1920)
Признаюсь, мне не сразу понравился этот альбом. Может быть, мне он даже скорее не понравился во время первых знакомств, но с каждым новым прослушиванием пленял меня все больше и больше, доводя до слез, до шаманского экстаза, до исступления.
И вряд ли пластинка The Cure Songs of a Lost World — это прорыв, шаг вперед или, наоборот, возвращение к истокам. В общем, не одна из тех банальностей, которые любят писать журналисты.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNC8xMS8yMDE2MTAwOS16YW4tYWYzLTAxNy5qcGc.webp?w=1920)
Нет, это окончательно закрепление на вершине, с котором Роберт Смит со товарищи обозревают одновременно прекрасный и ужасающий мир.
Помните, как у Андрея Платонова, да? «Страна темна, но человек в ней светится». Здесь, кажется, темно абсолютно все. Но что-то, определенно, светится. И это что-то больше, чем сам человек.
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80LzIwMjQwNTIyLWdhZi11MDMtMTc3LmpwZw.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80L3NuaW1vay1la3JhbmEtMjAyNS0wNC0yNi0wMTAyMDAuanBn.webp?w=1920)
:focal(0.47:0.39):format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80LzBfM0U0c2d5Sy5qcGc.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80L3Bob3RvLTIwMjUtMDQtMjUtMjMtMjYtNTYtMS5qcGc.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80L3Bob3RvLTIwMjUtMDQtMjUtMTMtNTQtMzIuanBn.webp?w=1920)
:format(webp)/YXJ0aWNsZXMvaW1hZ2UvMjAyNS80LzIwMjIwNzE3LWdhZi1ybDA3LTAwMS5qcGc.webp?w=1920)