Жизнь в кошмарах и флешбэках. Как помочь ребенку после большого ЧП

Взрослый и ребенок сидят за столом взявшись за руки
Фото: Взрослый и ребенок сидят за столом взявшись за руки/Freepik

Любая трагедия способна навсегда поселить ужас в душе человека и лишь спустя время выдать последствия. Кто-то вдруг испугается темноты, некоторые начнут видеть кошмары. Психологи стараются вовремя разглядеть и залечить моральные раны ребят, переживших ЧП, подобные стрельбе в Казани. Специалисты помогают восстановить эмоциональный баланс, победить страхи и даже найти ответы на экзистенциальные вопросы.

После трагедии ученики школы № 175 вернулись к учебе. Пока трудно сказать, как именно отзовется в них пережитый кошмар того ужасного майского дня. Психиатр высшей категории Игорь Добряков, который очень много работал с детьми в Беслане и Чечне, рассказал «360», как помогают ребятам, пережившим чрезвычайные ситуации.

К каждому свой подход

По словам эксперта, хотя у казанских школьников и могут быть очень серьезные эмоциональные расстройства, но это не значит, что им не нужно ходить на учебу. Будет хорошо, если психолог посидит в классе, посмотрит на детей, на то, как они реагируют. Так он сможет выявить тех, на кого нападение произвело очень сильное впечатление и оставило большой след.

«Наверняка будут и те, кто более-менее справился. Но и здесь нужно учитывать, что есть так называемое отставленное посттравматическое расстройство. Может казаться, что с ребенком все в порядке, а где-то через месяц-два, иногда даже через полгода начинаются непонятные панические атаки, страхи, связанные с тем, что произошло», — рассказал Игорь Добряков.

Он отметил, что работа психолога должна быть дифференцирована, потому что дети разного возраста. Да и все по-разному реагируют на такие события. Большое значение здесь имеет то, как дети жили раньше, как их воспитывали, их соматическое здоровье и много других аспектов.

«Для детей также важно, как дома отреагировали на события, какие там ведут разговоры. Поэтому, думаю, будет очень целесообразно провести совместную беседу с учителями и родителями. Рассказать им, как лучше говорить с детьми на эти темы и говорить ли вообще, а если возникают разговоры, то какие из них делать выводы», — сказал психолог.

Игорь Добряков пояснил, что иногда ситуация может быть более-менее умеренной, без серьезных последствий. Но разговоры дома, напуганные родители, учителя — это все может вызвать у ребенка отрицательные эмоции, что способно привести к негативным последствиям. Могут появиться нарушения поведения, страхи, фобии.

Сказка в помощь

Эксперт рассказал, что в международной квалификации болезней нет рубрики «острое посттравматическое стрессовое расстройство у детей». Считалось, что у них все проходит очень быстро. Но это не так: у детей эти посттравматические расстройства стерты и маскируются их возрастом.

«Скажем, очень маленькие дети становились гиперактивными, некоторые замыкались в себе. Но психологи с помощью одних лишь тестов этого не видели и посчитали, что у детей нет никаких расстройств. Да, есть психические и психологические тесты, но главной методикой должны оставаться клиническая беседе и наблюдение», — отметил Игорь Добряков.

Работа должна быть очень осторожной. Первое, что необходимо, — присоединиться к пациенту. И только потом уже можно говорить об эмоционально значимых переживаниях. Иначе активно работать нельзя: ребенок замкнется и говорить ничего не будет. Поэтому лучше сначала разговаривать о разных вещах. Так будет понятно, ребенок вернулся к жизни или нет, пояснил психолог.

«Для детей особенно важно не говорить напрямую о травматических событиях, которые они пережили. Например, в Беслане мы с детьми сочиняли сказки, которые косвенно отражали произошедшее. Сначала дети говорили о герое в третьем лице, а потом вдруг начинали говорить в первом: „я пошел“, „я упал“», — рассказал эксперт.

Игорь Добряков отметил, что чаще всего с жалобами обращаются не дети, а их родители, когда меняется поведение ребенка: падает активность, появляются другие игры, меняются интересы. Дети начинают бояться ходить в школу, оставаться одни. Могут появиться навязчивости в виде тиков: покусывание губ, грызения ногтей, выдергивания волос.

По словам психолога, случается диссомния — нарушение сна. Ребенку трудно заснуть или он просыпается среди ночи, снятся кошмары, он просыпается с криками, иногда бывает трудно разбудить. У детей замечают головные боли, навязчивые мысли. В голове появляются картинки о том, что произошло, так называемые флешбэки.

Экзистенциальные вопросы

Добряков добавил, что с подростками дела обстоят несколько иначе. У них уже достаточно развито абстрактное мышление, очень часто возникают навязчивые мысли и действия. Подростки знают, что смерть есть, но она маячит где-то там. И вдруг, когда происходит страшное событие, оказывается, что она совсем рядом и может прийти в любую минуту.

«И дети теряют перспективы, появляются экзистенциальные вопросы — вопросы существования: зачем учиться, сдавать экзамены, поступать в вуз, влюбляться, создавать семью, если в любой момент что-то может произойти? Это так называемая потеря иллюзий Тейлора», — пояснил Игорь Добряков.

Он уточнил, что молодых людей ввергает в ужас, когда правило «если я хороший человек, то со мной и моими близким ничего не случится» не работает. И иногда люди решаются на суицид из-за всепоглощающего страха и постоянного ожидания того, что в любой момент с ними или их близкими произойдет что-то ужасное.

Некому лечить

Игорь Добряков отметил, что сегодня детей с нервно-психическими расстройствами становится больше. А детских психиатров — все меньше и меньше. Специалистов не хватает, и на эти ставки идут взрослые психиатры, которые не знают детства. Раньше в стране было три кафедры детской психиатрии: в Санкт-Петербурге, Челябинске и Москве. Сейчас осталась лишь московская.

«В Санкт-Петербурге закрыли два отделения подростковой психиатрии, там работали люди которые очень хорошо знали подростковую психопатологию. Теперь пациентов приходится класть во взрослое отделение, так как в детское с 15 лет не берут. В детской больнице в Москве также закрыли подростковое отделение. И это очень плохо», — подчеркнул психолог.

По его словам, при нормальной работе казанский стрелок попал бы в поле зрения психиатров. Тогда вполне вероятно, что трагедии бы не произошло.

    Пока ничего не найдено

    Задизайнено в Студии Артемия Лебедева Информация о проекте