Немецкие наркоманы нашли способ вылечиться. В России намекнули на сектантство и перечислили свои методы

На ферме Флеккенбюль, пишет Insider, каждый член общины является терапевтом, использующим свой жизненный опыт для помощи другим. При этом им не нужно предоставлять каких-то документов или медстраховки, платить за проживание и питание. Существование общины поддерживается за счет собственной деятельности, пожертвований и государственных пособий.

Во Флеккенбюле действуют простые, но строгие правила, которых необходимо придерживаться: никаких наркотиков, курения, алкоголя или насилия. Любой, кто хоть раз нарушит одно из условий, обязан тут же уехать.

32-летний Янош, страдавший от алкогольной зависимости и отсидевший шесть лет в тюрьме, рад, что стал фермером. Основная проблема, говорит он, в том, что в колонии никто не учит заключенных нормальной жизни. Когда они освобождаются, то не знают, что делать, и возвращаются к старым привычкам. На ферме людей учат обыкновенной жизни. Подъем в 06:00, работа до вечера, в 21:00 — отбой. Распорядок кажется жестким, но, по словам обитателей, они быстро к нему привыкают.

19-летний Генри, бывший наркоман, считает другие методы терапии неэффективными. Врачи, по его мнению, хорошо знают книжную теорию, но «не имеют понятия о том, что такое реальная жизнь на наркотиках». Во время предыдущей реабилитации юноша снова взялся за наркотики, поскольку не был огражден от общения с дилерами.

По приезде на ферму зависимые сдают гаджеты, деньги и проходят полную информационную детоксикацию. Первые три месяца они выполняют грязную работу. Затем учатся по одной из 12 профессий (водитель, повар, сыровар, продавец и другие) или осваивают разные специальности, связанные с фермерством.

Чем дольше обитатель остается трезвым, тем больше получает привилегий. Через полгода — карманные деньги: 20 долларов в месяц. Через год — визит семьи и короткий контролируемый отпуск. Через два года можно переехать в комнату на двоих. Срок пребывания на ферме неограничен, некоторые даже создают семьи и заводят детей. Сейчас во Флеккенбюле живут 106 человек: 84 мужчины, 15 женщин и семь детей. Самому младшему обитателю около года, а самому старшему — 91.

На грани секты

Психиатр и нарколог Михаил Зобнин пояснил «360», что в программе немецкой фермы нет ничего нового. Единственное, что смущает медика, — принципиальный отказ от лекарств. У некоторых зависимых есть сопутствующие соматические болезни, требующие медикаментозного лечения. В половине случаев присутствуют коморбидные (существующие одновременно) расстройства, в том числе и психические.

«Мне этот подход не кажется оптимальным и обоснованным. Что касается остального, то если альтернатива — возврат к наркотикам, то пусть лучше сидят в своих „колхозах“ и развиваются как хотят», — добавил нарколог.

Иногда, пояснил Зобнин, такие общины превращаются в секты, члены которых поклоняются и следуют за лидерами. Обитатели таких мест ведомые и внушаемые. Поэтому коммунам необходим строгий общественный контроль, иначе они могут стать средой для злоупотреблений. Кроме того, реабилитацию часто считают панацеей от наркозависимости, но это не так. По статистике, лишь 15% наркоманов, прошедших годовой курс, навсегда завязывают с пагубной зависимостью.

Как спасают наркоманов в России

В России, по словам Зобнина, нет единого стандарта реабилитационной помощи. Существуют религиозные программы, основанные на воцерковлении. Есть терапевтические, основанные на программе «12 шагов», пришедшей из США. Действуют трудовые коммуны «Монар», где используется польский опыт лечения наркозависимых.

«У нас есть своя особенность, которой я в Европе не встречал: мотивационные центры. По существу, людей насильственно удерживают в центрах изоляции, где они находятся в жестком режиме, дисциплине, есть охрана и они не могут их покинуть. Притом это часто оплачивается родственниками, родителями в первую очередь», — рассказал медик.

Понять родителей, уставших от жизни с наркоманами, по его словам, можно. Но насильственное удержание человека, напомнил Зобнин, является уголовным преступлением. Такие центры есть почти во всех регионах страны. Пребывание в них якобы добровольное. Но получение согласия достигается разными способами, в том числе угрозами и запугиваниями.

Цель реабилитации, напомнил нарколог, — возвращение человека в социум. Если у зависимого есть социальные связи (семья, работа или учеба), его не нужно помещать в закрытые программы. Иначе получится антиреабилитация.

«В мире программы реабилитации финансируются и контролируются благотворительными фондами. Туда могут попадать реально нуждающиеся в помощи люди. У нас все не так. Программы платные, на них подвизается значительное количество относительно нечистоплотных людей», — заключил он.