«Ребенка убил сапогом, а маму застрелил». Истории выживших во время массовых расстрелов в Бабьем Яре

Фото: РИА «Новости»

В среду, 29 сентября, исполняется 80 лет с начала массовых убийств евреев в Бабьем Яре под Киевом. Жертвами нацистов и украинских коллаборационистов там стали более 150 тысяч человек. Среди них были евреи, цыгане и советские пленные. Спастись удавалось единицам. Их истории — в материале «360».

Чтобы заманить евреев и быстро с ними разделаться, нацисты в сентябре 1941 года развесили по Киеву более 2000 листовок. Они гласили, что будет проведена их перепись, а затем переселение. Людей также предупредили — за неявку будет расстрел.

Собраться нужно было 29 сентября, в 08:00, на углу улиц Мельниковой и Доктеривской с ценными вещами. Поскольку большинство мужчин было на войне, пришли туда в основном женщины, дети и старики. Помимо евреев, там были и представители интернациональных семей. За два дня был расстрелян 33 771 человек.

Всего же за годы войны там расстреляли порядка 150 тысяч человек.

Михаил Сидько

Михаилу Сидько было шесть лет на момент трагедии, развернувшейся в Бабьем Яре. О пережитом он рассказал несколько лет назад в программе «Шустер Live».

К месту сбора его вместе с мамой, двумя братьями и сестрой привел полицейский, после чего ушел. Все люди шли по улице с мешками, потому что им сказали вещи взять с собой. По обеим сторонам улицы стояли немцы и полицейские. Поначалу люди шли спокойно, потому что со стороны слышались музыка и стук вагонных колес. Немцы создали имитацию того, что людей куда-то отправляют. Ближе к кладбищу люди начали слышать выстрелы и крики.

«Многие сходили с ума на месте, поняв, что с ними сейчас будет. Они кричали, и их на месте расстреливали, а потом за ноги тащили в Яр», — вспоминал Сидько.

По его словам, в какой-то момент появился шлагбаум, через который людей пускали порциями. Там стояла старушка и плакала, прося пропустить ее вперед, потому что вся ее семья уже прошла. Она боялась, что те уедут без нее, не понимая, что этим отрывом она спасла себе пять минут жизни.

Мама Михаила шла с грудным ребенком на руках, а его младшая сестра Клара держала ее за юбку. Он же шел с братом Гришей рядом. Потом немцы отвели его с братом от матери.

«Она осталась на площадке, а нас в сторонку отправили. Там где-то 50-60 парней стояло от шести до 15 лет. Была такая насыпь, и на нее согнали тех, кто кричал, что они не евреи и пришил друга проводить. Это было 30-го числа, а за день до этого они всех подряд расстреливали», — рассказывал он.

Позже немцы решили, что им нужна рабочая сила, поэтому стали оставлять крепких мужчин, а для развлечения — красивых девушек. Некоторых детей оставили для медицинских экспериментов.

Она упала, но он не остановился и ударил каблуком по груди. Когда женщина увидела, как он задавил Клару, упала в обморок, а вместе с ней и грудной ребенок. Малыша немец тоже убил сапогом, а женщину застрелил. Все это было на глазах Михаила и Гриши.

Вечером охранник сжалился и начал по одному выпускать людей.

«Мы, как мыши, побежали из Яра в Киев. За нами никто не гнался, потому что знали, что все будем в Киеве, а оттуда никого не выпустят», — говорил Михаил.

На этом его горести с Гришей не закончились. Женщина, которая до этого сдала его семью полицейским и из-за которой он оказался в Бабьем Яре, увидев его дома, вновь вызвала полицию. Его с братом опять забрали, но уже в другое место.

С начала октября и до начала января Михаил и Гриша пробыли в камере со старыми евреями, коммунистами и военнопленными. Когда тех уводили на допрос, они оставляли мальчикам все, что у них было.

«Мы были единственными мальчиками, была надежда, что мы еще выкарабкаемся. А у них этой надежды не было», — отметил он.

Наконец, в январе их вызвали на допрос, а переводчиком следователя оказался сосед, друживший с их отцом. Он и рассказал, что мальчики были украинцами. Тогда следователь дал им бумажное подтверждение и выпустил на свободу. После этого братья вернулись домой, а та женщина вновь попыталась сдать их полиции, но когда они показали бумагу, от них отстали.

Василий Михайловский

На момент событий в Бабьем Яре Василия Михайловского еще звали Цезарь Кац и ему было четыре года. О своей судьбе он рассказал Би-би-си в 2016 году.

Отец посадил всю его семью вместе с няней в поезд для эвакуации, но он застрял под Киевом и находился там неделю. У них закончились продукты, тогда бабушка отправила няню с мальчиком домой за едой. Когда они вернулись назад, поезда не было. Так Василий остался в Киеве с няней.

Там их увидел отец, который тоже был в городе. Стоило им оказаться дома, как за ними пришла полиция, которую на них натравила дворничиха.

«Папа хотел бежать через черный ход, но больше мы его не видели. Дворничиха вернулась и сказала няне: „Жиденка утром отведи в Бабий Яр“», — вспоминал мужчина.

Поскольку няня не знала, что такое Бабий Яр и зачем туда надо идти, она просто собрала вещи и повела Василия туда. Маленький мальчик, не понимая, что происходит, просил купить себе флажок и шарик. Толпы людей напоминали ему демонстрации, на которые он ходил с отцом. Ребенок улыбался, идя по рельсам вместе с няней. Чем дальше они шли, тем сильнее портилось настроение людей вокруг. Женщины и дети плакали.

В какой-то момент дорога сузилась, а на людей стали бросаться собаки. Немцы били прикладами, чтобы те шли быстрее. Вася вместе с няней упали, а люди продолжали идти дальше, перешагивая через них. Потом кто-то поднял его за воротник и увидел украинский паспорт его няни. Решив, что они были украинцами, их вытолкали из толпы, что позволило им сбежать.

«Две недели мы с няней ходили по городу. Ночевали в руинах, заходили к знакомым, просили есть. Кто-то давал хлеба немного, кто-то картофеля. Как-то моей няне сказали: „Что ты ходишь с еврейским ребенком, его же убьют и тебя убьют“», — рассказал мужчина.

Тогда она оставила его в приюте для бездомных детей под именем Вася Фомин. Кудри выдавали в мальчике еврея, поэтому его побрили налысо. Там он и пробыл до освобождения Киева, а потом оказался в другом детдоме, где его усыновила одна семейная пара — и он стал Василием Михайловским.

Раиса Майстренко

Раиса Майстренко поделилась своей историей на сайте Бабьего Яра в 2011 году. Как она писала, один из ее дедушек немецким листовкам с приказом явиться не поверил сразу. Он почти уговорил свою дочь не идти туда вместе с детьми, но другой дед, наоборот, посчитал, что там говорят правду и евреев действительно перевезут на новое место.

Тогда мама Раисы собрала вещи, документы, фото, ценности, побросала все на повозку и усадила на нее дочь с сыном. В последний момент дедушка Петя — тот, что листовкам не верил, — забрал брата, сказав, что привезет его, когда мама устроится и вышлет адрес. Бабушка Таня пошла вместе с Раисой и ее мамой, чтобы проводить их.

На месте творился хаос: люди кричали, их били дубинками, разводили в разные стороны, а вокруг слышались пулеметные очереди. Тогда бабушка попыталась объяснить, что она русская, показывая свой паспорт. Ей не верили из-за того, что внешне она походила на еврейку.

Сама Раиса все это время висела на ее шее. В какой-то момент женщина обезумела, начала бежать в толпу и кричать о том, что она русская. Люди вынуждены были расступаться перед ней, пока она бежала дальше. В какой-то момент она прошла оцепление и оказалась на территории кладбища. Вдалеке слышались выстрелы, но за ней с Раисой никто не стал гнаться.

«Мы долго бежали, пока в изнеможении не упали и затаились в кустах среди могил. Так мы просидели до темноты, а потом начали искать дорогу домой. Бабушка этот район плохо знала, и мы долго блуждали в потемках, то удаляясь, то приближаясь к месту трагедии», — вспоминала женщина.

По ее словам, все остальные члены ее семьи — мама, дедушка Меер, мамины сестры, их дети — остались навеки в Бабьем Яре. Раиса же с бабушка вернулась домой, где соседи помогали им скрываться во время облав нацистов.

«Когда происходили облавы, кто-нибудь из соседей или дворник предупреждали нас — и мы с дедушкой бежали в подвал или на чердак. Особенно мне запомнился подвал. Мы с дедом прятались среди груд битого кирпича и стекол», — писала она.

Дина Проничева

Дина Прончива была той, кто дошел до мест расстрела людей. Она видела яму, в которой лежали горы трупов.

Как передавал ее слова «Дилетант», она стояла в ряду из примерно 25-30 человек, когда немцы стали стрелять по ним. Люди рядом с ней падали, пораженные пулями. Пытаясь выжить, она бросилась вниз до того, как в нее успели выстрелить. Она лежала на горе трупов, боясь пошевелиться. Когда немцы проверяли тела, они заметили, что на Дине не было следов крови. Один из военных пнул ее ногой, перевернув лицом вверх.

«Немец стал одной ногой мне на грудь, а другой — на тыльную часть руки — кисть. Убедившись, что я на это не реагирую, они ушли. На руке у меня образовалась рана, шрам от которой сохранился», — говорила Дина.

Спустя какое-то время трупы стали засыпать землей, но не слишком сильно. Это позволило девушке выкарабкаться из-под нее, а потом выбраться из ямы. Вместе с ней оттуда вышел мальчик, которому тоже удалось выжить.

«Двое суток я вместе с ним пыталась выбраться из Бабьего Яра. Первый день я укрывалась на дереве, а мальчик сидел в кустах. Второй день я просидела в мусорной яме. К утру третьего дня мальчик, который пытался пробраться к Куреневке, был убит», — писала она.

Самой Дине в конечном счете удалось сбежать.

Рувим Штейн

В 2006 году своей историей с газетой «Известия» поделился Рувим Штейн. Он говорил, что, увидев объявления в городе, сразу понял — это дорога на смерть. Рувим пытался уговорить маму спрятаться и остаться дома, но она не стала его слушать. Она не верила в то, что кто-то станет расстреливать беспомощных женщин и детей.

Только когда немцы забрали у всех паспорта и метрики, швырнув их в костер, она все поняла. Больше они не были людьми, ведь нет бумажки — нет человека. Вещи у них тоже отняли, но сжигать не стали, потому что они были ценны. Мужчин и женщин разделили на две колонны.

«Мама с сестрой вырывались и кричали, но вскоре они исчезли в толпе. Последнее, что я услышал, — мамин крик: „Беги“», — рассказывал Рувим.

Ему удалось сбежать из колонны, когда перед самым Яром дорога изогнулась, а из оврага появилась широкая труба. Он и прыгнул в нее, где потом благополучно застрял. Сколько он там провел часов, Штейн не помнил, но ночью ему удалось оттуда выбраться и добежать до кладбища. Еще через день он добрался до дома, где неделю провел без еды. Потом ему пришлось сбежать и оттуда, так как его могли вновь сдать немцам.

Рувим жил на киевских окраинах, собирал там картошку, торговал ею на базарах.

«На базарах начались облавы: искали уцелевших евреев, славян угоняли на работы в Германию. Я понял, что пора бежать из Киева. Прошел пешком Черниговскую, Сумскую и Орловскую области, добрался до Брянщины — и там перешел через линию фронта, к нашим», — вспомнил он.

По словам Рувима, настоящий он умер там, в Бабьем Яре, а то, что осталось, — искривленная тень.

    Пока ничего не найдено

    Задизайнено в Студии Артемия Лебедева Информация о проекте