Украинский Deus ex machina. Как Львовское военно-политическое училище помогло создать современный киевский агитпроп

Публицист Миронова: единственный вуз по подготовке военных пропагандистов был на Украине

Фото: РИА «Новости»

Почему украинская пропаганда так хорошо работает? Ей верят мировые СМИ, политики и правозащитные организации, а также некоторые россияне. Публицист Анастасия Миронова специально для «360» рассказала о единственном в мире вузе по подготовке военных пропагандистов, который был на советской Украине.

Далее — прямая речь.

Беззубая украинская бабушка рассказывает, как дикий русский принял ее унитаз за фонтан с минеральной водой. Украинская толстушка с красными от гипертонии щеками и вздувшимися на ногах венами делится с телеэкранов историей про завистливого русского, который поразился богатству простых местных селян: они могут себе позволить «Нутеллу»!

Две ее подруги тут же уверяют, будто лично видели, как буряты срезали в ее селе асфальт для отправки почтой. Следом украинский омбудсмен Людмила Денисова сообщает, как русские солдаты насиловали младенца ложечкой на глазах у матери, бабушки и дедушки. Потом — про бабушку, изнасилованную на глазах прабабушки. Про дедушку, который вынужден был смотреть, как насилуют его бабушку…

Дипломированные специалисты по бабушкам

Я с весны внимательно анализирую киевский агитпроп и мне все было интересно, почему он… ну как напалм: масштабный, грубый и озверелый. И такой, знаете, что даже читать стыдно, не то что верить. Кто им это придумывает? Почему у нас не догадались?

Кажется, я нашла ответ. Именно на Украине было единственное в Советском Союзе и некоторое время даже в мире военно-политическое училище, где готовили военных корреспондентов, военных художников и плакатистов. Это Львовское ВВПУ. Советская система подготовки специалистов военного агитпропа. Его открыли еще до Великой Отечественной в Брянске, но в войну училище переезжало: под Воронеж, потом под Харьков и наконец осело во Львове.

В училище было три значимых факультета: журналистики, где готовили военкоров, культурно-просветительской работы — для пропагандистов, работавших как на армию, так и для населения, и специальный факультет — для иностранцев из соцлагеря. В 1993 году училище расформировали, потом 12 лет его специалисты работали на базе университета «Львовская политехника», после расформирования которого разошлись по гуманитарным вузам.

Я поспрашивала выпускников училища о нацсоставе обучавшихся: в советское время украинцев там было всегда минимум 40-45%. Русских — столько же. Остальные — других народностей и иностранцы из соцлагеря. С поправкой на население среди украинцев военных пропагандистов было в разы больше, чем у нас. Это специалисты по созданию внутриармейской агитации, распропагандированию населения, информационным диверсиям. Они учились делать фронтовые газеты, выгодно подавать боевые сводки, правильно снимать прифронтовых бабушек и дедушек.

Отсюда такой масштаб: там больше специалистов. И их пропаганда нацелена именно на массового обывателя, она сделана как старая. К примеру, как немецкая. Как листовки, сбрасываемые на головы колхозникам. Ну или как советская — тут без разницы. Законы пропаганды были одинаковыми, по ним агитировали сдаваться в плен, сдавать зерно на заготовки и вставать на учет по беременности.

Главный принцип работы пропаганды: чем больше аудитория для проработки, тем выше должны быть компетенции пропагандиста. Сделать заявление для ООН проще, чем записать видео, которому поверят 30 миллионов бабушек. Здесь нужны профессионалы. И украинцы сохранили ту школу.

Они снимают агитки, а мы пишем в ООН

Наш агитпроп другой. Он у нас тоже есть, но от украинского отличается тем, что направлен больше на высокопоставленных иностранных чиновников, на институции, он говорит с Совбезом ООН, конгрессом США, всякими Amnesty International, «Белыми касками» и репортерами The Times. Киевская пропагандистская машина говорит с обывателем, причем самым необразованным, не имеющим компетенций верифицировать информацию, который по верхам хватает новости.

Все эти рассказы про унитазы и «Нутеллу» — это ведь якобы такие же обычные люди обычным людям говорят. Тем, кто легко поверит, потому что критические функции низкие, и не сможет проверить, потому что попросту не умеет. Это старая школа. «Смотри, Гала, такая ж бабка, как мы, вон, у ней тоже нету трех зубов справа. Та, поди, не брешет?» На этом стоит военная пропаганда среди населения.

У нас она тоже есть. Есть так называемые журналистские удачи, когда корреспонденту выпадает снять редкие эмоциональные кадры. Как было, к примеру, с женщиной из репортажа «Два сына провожаю». Это было сильно. Это было на языке украинского агитпропа, потому там сразу решили сделать пародию, высмеять, показать украинским галам и наталкам, которые могли испугаться, увидев точно такую же, как они, женщину, благословившую на борьбу с украинцами сразу двух сыновей.

Помните украинскую  пародию? Она была записана, чтобы сказать украинкам: «Нет, это не такая же женщина, как вы, она другая, там вообще все другие, не надо бояться, что они не бегут с позиций, а едут туда под музыку, все хорошо, Гала, все хорошо, это какие-то смешные люди, у них смешные сыновья, смешные автоматы, смешные „Искандеры“, ты их не бойся». Потому как вообще-то обывателю, который и так уже деморализован, страшно видеть, что у противника есть люди, готовые держать оружие.

Фото: РИА «Новости»

Дипломаты против пропагандистов

Тот случай с женщиной, которая провожала двух мобилизованных сыновей, был редкостью. И снял его гражданский журналист. От военкоров ничего похожего мы не получаем. Даже бабушку с красным знаменем сняли для нас… сами украинцы!

Ведь сколько всего такого снимают украинские военкоры для внутреннего потребления! Потому что они — плоды классической школы Львовского ВВПУ, это дипломированные военные пропагандисты и их наследники.

А у нас знаете, кто в элите военкоров? Как правило, арабисты, востоковеды из РУДН или МГИМО. Они шли в горячие точки со времен Афганистана, «Бури в пустыни». Это наша школа. Там с материалом, на котором делают военную пропаганду, работают профессиональные военные пропагандисты, а у нас — дипломаты. Ну или выпускники МГУ. В крайнем случае — каких-нибудь завалящих факультетов журналистики.

Наших военкоров не учили снимать новости с позиций так, чтобы свои солдаты еще больше приободрились, а чужие вздрогнули. Наши снимают репортажи будто для администрации президента, а также для ООН и секретариата Еврокомиссии.

У нас очень интеллигентская военно-политическая агитация. Наш агитпроп выбрал показывать армию подтянутой, крепкой, красивой, все солдаты и офицеры у нас — красавцы с хорошими голосами, все чистые, прямо как из голливудских фильмов. Наверное, это оправданно: граждане хотят видеть свою армию современной, чистой, благополучной. Но работает ли такая пропаганда по-настоящему, вызывает ли реальное желание объединиться вокруг армии?

Фото: РИА «Новости»

Попали под каток

Украинская, как мы видим, работает. Удивительно, но ей верят многие мировые СМИ, политики и правозащитные организации. Кто-то, конечно, только делает вид, что верит, но в целом доверяющих много. Потому что массовый человек с массовым сознанием устроен везде одинаково — что в черниговском селе, что в Европарламенте.

Илья Яшин*, купившийся на поделки украинского агитпропа про Бучу (давайте только не начинать, уже и Запад молча расписался в том, что это была выдумка агитпропа), и знатоки, прости господи, Ровшан Аскеров* с Ильей Бером, которых обвиняют в том же.

Они считают себя борцами за свободу, непреклонными в своей искренности и готовности говорить правду. На самом деле все эти люди стали жертвой профессиональной пропагандистской махины, которую Советский Союз создавал десятилетиями и почему-то разместил во Львове.

Deus ex machina et eius hostias. Бог из машины и его жертвы.

*Физическое лицо, выполняющее функции иноагента.

    Пока ничего не найдено

    Задизайнено в Студии Артемия Лебедева Информация о проекте