«Дракула» грешащий и кающийся: от богохульства к проповеди

Для начала проговорим стандартные вещи. «Дракула» — вероятно, одно из самых известных, если не самое известное, произведение о вампирах. Но не первое — это так, к слову. О персонаже писано-переписано; даже у меня накопилось несколько лекций, которые можно отыскать в интернете.

Так что не стану повторять общеизвестный набор фактов, зато назову малоизвестный. Брэм Стокер был ирландцем, но странным ирландцем. Он поддерживал Англию, Лондон и Британскую империю. И очень не любил русских.

Брат Брэма участвовал в войне в Болгарии, о чем сохранились его заметки и очерки. Там Стокер встретился и с русскими, которые ему очень не понравились. Рассказами родственника Брэм и вдохновлялся, когда создавал Зверя с Востока.

За прообраз трансильванского князя он взял Иоанна Грозного, и в оригинале текста присутствовало немало русских словечек. Дракула символизировал собой угрозу от Российской империи, надвигавшуюся на Англию.

Пожалуй, самая известная экранизация культового романа — лента 1992 года. Режиссером выступил Фрэнсис Форд Коппола и собрал поистине легендарный актерский состав. Дракулу сыграл Гэри Олдман и был очень хорош в этой роли.

Так что Бессон взялся за классику классик, которую снимали, переснимали, снимать и переснимать будут. Поэтому главное, что нужно сделать для очередной киноверсии, — это отыскать свою фишку, нечто новое, свежее. Например, в одной из лент Дракула был Иудой, предавшим Христа.

Режиссер же сразу делает серьезную заявку, утверждая, что князь был верным слугой Господа, которого отправил вместе с соратниками защищать христианскую землю епископ. Дракула (его играет Калеб Лэндри Джонс) сомневается, что нужно убивать так активно, но просит лишь об одном — защитить возлюбленную.

Та, ясное дело, не выживает. Погибает на глазах Дракулы. Ее смерть показана весьма поэтично и масштабно: она, точно дикий зверь, приближается шаг за шагом. Шикарны даже доспехи главного героя.

В общем, убийство, потеря, трагедия, а дальше следует то, что можно назвать ересью и богохульством в высшей степени.

Дракула возвращается к священнику и обвиняет того, что Бог не спас его возлюбленную. Убивает епископа распятием, требуя, чтобы тот передал послание Господу. Сцена одновременно жуткая и эпичная, задающая направление всему фильму.

Большинство критиков сосредоточилось на визуальной стороне ленты Бессона. И она действительно хороша.

Например, сцена, в которой уродливый Дракула проникает в женский монастырь, а несчастные монахини, одурманенные его духами, возносят чудище, словно на распятие, где герой прокусывает одной из них горло, по-своему весьма потрясает.

Магия Дракулы у французского режиссера объясняется не вампирским магнетизмом, как это чаще всего бывает, а историей в духе «Парфюмера» Зюскинда. Помните, да? Там главный герой Гренуй сотворил уникальный аромат, который заставлял людей совершать всякие непотребства.

Книга — хорошая, кстати, книга — заканчивается отвратительной и несколько прямолинейной оргией, полной всяких физиологических мерзостей. Бессон отправил большой привет Зюскинду, но пару раз подчеркнул, что Мина, в которой Дракула видит свою покойную возлюбленную Элизабет (это, кстати, привет другой литературной классике — от Теодора Рошака), отдается князю добровольно, без всяких запахов.

Понятно, что там, где вампиры, доминирующее место занимает любовь. Тут надо уточнить, что любовь-то, предварив «Сумерки» и прочее, придумал Коппола. У самого Брэма Стокера ничего подобного в романе и близко не было. Там кровь, а не чувства, лилась рекою.

Если у Копполы Мина оставалась верной своему жениху Джонатану Харкеру, то здесь она предпочитает Дракулу — даже тогда, когда он превращается в откровенного урода. Харпер (его играет Эвен Абид — и это вам не Киану Ривз) намеренно неубедителен — он сопляк, он слизняк, пусть и в одной из сцен с удалью кубанского казака срубает голову одной из вампирш.

Вот кто действительно хорош, так это Кристофер Вальц в образе монаха из ордена, преследующего Дракулу. Его герой несколько вырван из общего мира — он ироничен, рассеян, погружен в себя.

Мина говорит это прямым текстом, цитируя фразу из Евангелия от Иоанна: «Бог есть любовь». Потом, правда, она тут же посылает Бога к черту.

Но вот чудеса — умнее и милосерднее нее оказывается сам Дракула. Да, это выглядит немного надуманно и странно, когда злодей, уничтоживший перед этим роту солдат и превративший монахинь в секс-рабынь, начинает вести себя как кающийся грешник, но все равно, как по мне, весьма любопытный ход.

То, что начиналось как богохульный гиньоль, превратилось по итогу в яркую христианскую проповедь. Причем пусть не смущает абсурд — каждый из них прячет в себе отсылку к древним текстам.

Подчас кажется (да, тут можно и нужно перекреститься), что Бессон экранизировал не «Дракулу», а древнюю христианскую притчу, суть которой можно свести к известным словам: «Милосердие выше любви».

Это бы выглядело жутко пафосно, как и большинство появлений князя из Румынии в кадре, но за счет саркастической потерянности Кристофера Вальца финал срабатывает.

Бессон рассчитал все верно, до сантиметров лезвия, приставленного князем к горлу монаха.

В целом Бессон смог придать новое прочтение классической работе. С бесконечными киновариациями на тему это случается крайне редко. «Дракула» хорош прежде всего в теологической части, которая в современном мире, полном атеизма, сатанизма и тренингов, выглядит едва ли не как вызов общепринятым устоям.

Смелое и красивое высказывание, декларирующее фундаментальные, а главное —душеспасительные вещи. Христианский «Дракула»? Что ж, оказывается, бывает и такое.